LiriaDouleur
Читать рассказПрижимать к сердцу... нет, не живое существо, нежно любимое, но свою радость в двух клочках бумаги. Неподдельно восторгаться тем, что вот они, мгновения счастья, которые обрели воплощение в картоне. Кто мог бы подумать, что можно испытать такую радость и упоение от тоненьких кусочков прессованного мёртвого дерева?! Но испытываешь, прижимая их к сердцу...
Мокрое утро, почти день, начало первого. Неслышно идти по полупустому Камергерскому, за эти дни ставшему совершенно родным. Ты была здесь в пятницу вечером и выслушала отказ кассира: на ноябрь всё продано, есть только на «Иванова». Ты была здесь в субботу утром, у метро был коммунистический митинг, у касс - очередь, вылившаяся в Камергерский. И вечером она никуда не делась. В воскресение ты не поехала: знала, что будет всё то же. И вот сегодня, в понедельник... Хотя это было всего час назад, ты вспоминаешь об этом с трепетом: это уже твоя история, история одного маленького чуда...
Приехав за час, ты скоро поняла, как правильно сделала. У касс стояли две миловидные особы, заядлые театралки, уже не юные, но энергичные женщины. Одна из них, постарше, напомнила тебе твою крёстную; другая, помоложе, в круглой элегантной шляпе и роскошном бархатном пальто, была молчалива и утончённо-приятна. Своеобразный заговор воцарился меж вами:
— Вы тоже не попали в субботу? — спросила та, что была постарше.
— Да, я только приехала, поглядела на очередь и уехала,— ты охотно разговорилась с ними.
— О, да. В субботу здесь была настоящая грызня за билеты,— констатировала особа в шляпке.
— А вы стояли?
— Да, и вчера тоже. Неудачно... Тут просто до драки доходило...— продолжала она.
— Да, дрались, как за хлеб просто. Даже не понятно, откуда такая толпа взялась. Такое ощущения, что они с вечера занимали,— подтвердила вторая.
— Что ж, быть может и хорошо, что приоритеты сменились,— заметила ты.— Лучше пусть из-за билетов дерутся, чем из-за хлеба...
А потом, одобренная бормотанием особы в шляпке, добавила про себя: «Впрочем, лучше бы людям и вовсе не драться меж собой...».
Особа постарше удалилась в магазин. Вы стояли всего 15 минут... Оставшись наедине со второй барышней, время от времени поглядывавшей на брутально-огромный циферблат часов на тонком запястье, вы некоторое время стояли молча.
— А вы на какой спектакль хотите? — нарушила она затянувшееся молчание.
— На «Белую гвардию» пытаюсь попасть.
— Да?! Кажется все на неё пытаются...— удивилась она.
— Как, вы тоже? — едва заметно расстроилась ты.
Пока ты, не известно из каких утешительных соображений, рассказывала ей о том, как твоя экс-подруга совершила настоящий гражданский подвиг, добыв в Питере три билета в МХТ на «Амадея», хвост, собиравшийся за вами, незаметно вырос.
Время ползло медленно, как тягучая клейкая масса. Вновь воссоединившиеся подруги, с которыми ты беседовала, теперь были поглощены разговором друг с другом. Ты зябла, переминаясь с ноги на ногу: поняла, что стоишь в лужице. Накрапывал надоедливый дождик, но ты стояла под навесом, решив так же перейти на стальную решётку водостока, что была ближе к входу и стоять на ней было теплее, поскольку меж прутьев ее был воздух. Ты, с замёрзшими ступнями, стояла, разглядывая уже выученные наизусть афиши на стене напротив. Смотря на афишу «Мещан » по Горькому, на переднем плане которой расположился постаревший Мягков, скрестивший руки на груди, ты вспоминала его и Яковлева в «Иронии судьбы»: «А у вас — ботиночки на тонкой подошве! — И что же? — А то, схватите воспаление лёгких — и ага! Летальный исход...». Весьма актуально, думала ты, улыбаясь своим мыслям и продолжая разминать озябшие пальцы ног.
К без 15-ти двенадцать, когда хвост за вашей троицей выстроился значительнейший, добрая девушка впустила вас в помещение кассы, сообщив при этом, что продажа билетов не начнется раньше срока.
Стоя уже в тепле, опершись на бортик кассового окна, ты рассматривала объявления. Над окном, которое ещё было зашторено, красовался печатный листок: «Все билеты на сегодня проданы». Мысленно противясь последнему слову, прогоняя от себя ненужные подозрения, ты смиренно ждала своего часа. За окном слышался трескучий разговор кассиров и служащих. Время подошло, но окно всё ещё было зашторено, а треск разговора не прекращался. Ты переглянулась со случайными знакомцами:
— Пора бы уже открывать,— сказала та, что была постарше.
— Да, пора бы,—привычно взглянула на циферблат вторая.
— Заболтались,— констатировала ты, намекая на треск за шторой.
Вдруг... Распахнулось заветное окошечко, и началось священно действо. Ты ощущала нечто, сравнимое с присутствием при схождении божественного огня в Иерусалиме. Сейчас ты могла бы удостоится права получить заветное омовение не обжигающим пламенем. Но твои щёки заранее горели: вот не задача, миловидные особы превратились в твоих глазах в хищниц. Каждой из них, как оказалось, требовалось по два билета на тот же спектакль, что и тебе. Но обыкновенное смирение в тебе, как обычно, превозмогало пушистую белую зависть. Ты от всей души советовала им соглашаться на лучшие места, с видом знатока, уже сидевшего как-то в декабре в партере сбоку.
Подошла твоя очередь и, положившись на честность бабушки-кассира и знание ею инсценировки, ты взяла два билета в бенуар (боковой партер). Отходя от кассы, ты рассеянно поглядела на схему зала, на билеты, и убрав их в паспорт как обычно, ты вышла, прося очередь расступиться и не чувствуя ног под собой.
Улица переменилась. Чехов сделался дружелюбным, воздух свежим и тёплым, над головою пронеслась стая голубей. Неужели только что произошло это чудо, оно случилось со мной?! И вот ты плывёшь по Камергерскому, 15 минут первого. Волшебный день. Предательский телефон подруги объявил о своей недоступности. Ты разрываешься от счастья, что переполняет тебя при одной только мысли, что в декабре ты будешь там... О, как это ещё не скоро, перед рождеством, время теперь будят тянуться так медленно, но... всё же не столь медленно, сколь длился этот час ожидания у кассы... Ты ещё несколько раз на дню достанешь билеты из сумки, чтобы полюбоваться ими, как ребенок, хранящий свою тайну. Ты поделишься своим счастьем с однокурсницами и Марьей Кириловной. Сообщишь обо всём подруге, ведь и ради неё ты совершила этот «подвиг». Ничто не сможет теперь омрачить твоего счастья. И вечером, показав маме билеты и выслушав её рассказ о том, как её коллеге не понравился «Гамлет» в том же МХТ, ты тихонько уберёшь билеты в заветную книгу, где хранишь все свои временные сокровища, будто зароешь новый клад. Теперь, вздыхая о том, как не скоро ещё 22 декабря, ты понимаешь, что имеют в виду люди, говорящие: «Он вытянул счастливый билет»...
Мокрое утро, почти день, начало первого. Неслышно идти по полупустому Камергерскому, за эти дни ставшему совершенно родным. Ты была здесь в пятницу вечером и выслушала отказ кассира: на ноябрь всё продано, есть только на «Иванова». Ты была здесь в субботу утром, у метро был коммунистический митинг, у касс - очередь, вылившаяся в Камергерский. И вечером она никуда не делась. В воскресение ты не поехала: знала, что будет всё то же. И вот сегодня, в понедельник... Хотя это было всего час назад, ты вспоминаешь об этом с трепетом: это уже твоя история, история одного маленького чуда...
Приехав за час, ты скоро поняла, как правильно сделала. У касс стояли две миловидные особы, заядлые театралки, уже не юные, но энергичные женщины. Одна из них, постарше, напомнила тебе твою крёстную; другая, помоложе, в круглой элегантной шляпе и роскошном бархатном пальто, была молчалива и утончённо-приятна. Своеобразный заговор воцарился меж вами:
— Вы тоже не попали в субботу? — спросила та, что была постарше.
— Да, я только приехала, поглядела на очередь и уехала,— ты охотно разговорилась с ними.
— О, да. В субботу здесь была настоящая грызня за билеты,— констатировала особа в шляпке.
— А вы стояли?
— Да, и вчера тоже. Неудачно... Тут просто до драки доходило...— продолжала она.
— Да, дрались, как за хлеб просто. Даже не понятно, откуда такая толпа взялась. Такое ощущения, что они с вечера занимали,— подтвердила вторая.
— Что ж, быть может и хорошо, что приоритеты сменились,— заметила ты.— Лучше пусть из-за билетов дерутся, чем из-за хлеба...
А потом, одобренная бормотанием особы в шляпке, добавила про себя: «Впрочем, лучше бы людям и вовсе не драться меж собой...».
Особа постарше удалилась в магазин. Вы стояли всего 15 минут... Оставшись наедине со второй барышней, время от времени поглядывавшей на брутально-огромный циферблат часов на тонком запястье, вы некоторое время стояли молча.
— А вы на какой спектакль хотите? — нарушила она затянувшееся молчание.
— На «Белую гвардию» пытаюсь попасть.
— Да?! Кажется все на неё пытаются...— удивилась она.
— Как, вы тоже? — едва заметно расстроилась ты.
Пока ты, не известно из каких утешительных соображений, рассказывала ей о том, как твоя экс-подруга совершила настоящий гражданский подвиг, добыв в Питере три билета в МХТ на «Амадея», хвост, собиравшийся за вами, незаметно вырос.
Время ползло медленно, как тягучая клейкая масса. Вновь воссоединившиеся подруги, с которыми ты беседовала, теперь были поглощены разговором друг с другом. Ты зябла, переминаясь с ноги на ногу: поняла, что стоишь в лужице. Накрапывал надоедливый дождик, но ты стояла под навесом, решив так же перейти на стальную решётку водостока, что была ближе к входу и стоять на ней было теплее, поскольку меж прутьев ее был воздух. Ты, с замёрзшими ступнями, стояла, разглядывая уже выученные наизусть афиши на стене напротив. Смотря на афишу «Мещан » по Горькому, на переднем плане которой расположился постаревший Мягков, скрестивший руки на груди, ты вспоминала его и Яковлева в «Иронии судьбы»: «А у вас — ботиночки на тонкой подошве! — И что же? — А то, схватите воспаление лёгких — и ага! Летальный исход...». Весьма актуально, думала ты, улыбаясь своим мыслям и продолжая разминать озябшие пальцы ног.
К без 15-ти двенадцать, когда хвост за вашей троицей выстроился значительнейший, добрая девушка впустила вас в помещение кассы, сообщив при этом, что продажа билетов не начнется раньше срока.
Стоя уже в тепле, опершись на бортик кассового окна, ты рассматривала объявления. Над окном, которое ещё было зашторено, красовался печатный листок: «Все билеты на сегодня проданы». Мысленно противясь последнему слову, прогоняя от себя ненужные подозрения, ты смиренно ждала своего часа. За окном слышался трескучий разговор кассиров и служащих. Время подошло, но окно всё ещё было зашторено, а треск разговора не прекращался. Ты переглянулась со случайными знакомцами:
— Пора бы уже открывать,— сказала та, что была постарше.
— Да, пора бы,—привычно взглянула на циферблат вторая.
— Заболтались,— констатировала ты, намекая на треск за шторой.
Вдруг... Распахнулось заветное окошечко, и началось священно действо. Ты ощущала нечто, сравнимое с присутствием при схождении божественного огня в Иерусалиме. Сейчас ты могла бы удостоится права получить заветное омовение не обжигающим пламенем. Но твои щёки заранее горели: вот не задача, миловидные особы превратились в твоих глазах в хищниц. Каждой из них, как оказалось, требовалось по два билета на тот же спектакль, что и тебе. Но обыкновенное смирение в тебе, как обычно, превозмогало пушистую белую зависть. Ты от всей души советовала им соглашаться на лучшие места, с видом знатока, уже сидевшего как-то в декабре в партере сбоку.
Подошла твоя очередь и, положившись на честность бабушки-кассира и знание ею инсценировки, ты взяла два билета в бенуар (боковой партер). Отходя от кассы, ты рассеянно поглядела на схему зала, на билеты, и убрав их в паспорт как обычно, ты вышла, прося очередь расступиться и не чувствуя ног под собой.
Улица переменилась. Чехов сделался дружелюбным, воздух свежим и тёплым, над головою пронеслась стая голубей. Неужели только что произошло это чудо, оно случилось со мной?! И вот ты плывёшь по Камергерскому, 15 минут первого. Волшебный день. Предательский телефон подруги объявил о своей недоступности. Ты разрываешься от счастья, что переполняет тебя при одной только мысли, что в декабре ты будешь там... О, как это ещё не скоро, перед рождеством, время теперь будят тянуться так медленно, но... всё же не столь медленно, сколь длился этот час ожидания у кассы... Ты ещё несколько раз на дню достанешь билеты из сумки, чтобы полюбоваться ими, как ребенок, хранящий свою тайну. Ты поделишься своим счастьем с однокурсницами и Марьей Кириловной. Сообщишь обо всём подруге, ведь и ради неё ты совершила этот «подвиг». Ничто не сможет теперь омрачить твоего счастья. И вечером, показав маме билеты и выслушав её рассказ о том, как её коллеге не понравился «Гамлет» в том же МХТ, ты тихонько уберёшь билеты в заветную книгу, где хранишь все свои временные сокровища, будто зароешь новый клад. Теперь, вздыхая о том, как не скоро ещё 22 декабря, ты понимаешь, что имеют в виду люди, говорящие: «Он вытянул счастливый билет»...
А день настанет... и мы пойдём в МХТ им.Чехова на БЕЛУЮ ГВАРДИЮ!!!!!!!
@настроение: вдохновение жить
@темы: Письма никому, я тебе расскажу, Circonstance
-
-
10.11.2009 в 13:36-
-
10.11.2009 в 22:20-
-
12.11.2009 в 12:39-
-
13.11.2009 в 10:33