LiriaDouleur
В доме нет горячей воды, нет до самого конца мая...
Как можно слоняться без дел, когда дел по горло? Как можно брать гитару и бездумно наигрывать что-то из своих вещей. Все старо, все опротивило... Творцу нужны мои руки: он не разрешает мне связывать их, повязывать на них символы этого мира... Творцу нужно мое сознание, чтоб оно работало на него денно и ношно.
Где б я не просыпалась, всегда думаю, что открыв глаза увижу сразу циферблат часов, как это было в Тюильри. Эта весна будет холодной, я замерзаю. Я всегда думал, что легче всего умереть от замерзания... просто засыпаешь.
Я люблю свою смерть: она подарила мне утешение. Я боюсь своей боли: она выжила меня тогда, и продолжает делать это сейчас...
Моя постель пуста. Оттого в ней и холодно. Видишь, мрак, как ты не справедлив ко мне! Ведь ее же нет в самом деле! Ведь нет же ее мягкости, ее ласки, плоти ее, такой теплой и нежной! Губ ее, таких терпких и юных. Боже мой, тогда миром правили большие дети! Злобные и добрые! Их причуды и капризы бросали они к ногам своих Богинь. И я хотела бы быть тогда, и Богиней! Как все переменилось! Как не хватает природы! Какой противно-мокрый дождь, который больше не возвращает мне силы, а забирае их. И как холодно огню...
Как можно слоняться без дел, когда дел по горло? Как можно брать гитару и бездумно наигрывать что-то из своих вещей. Все старо, все опротивило... Творцу нужны мои руки: он не разрешает мне связывать их, повязывать на них символы этого мира... Творцу нужно мое сознание, чтоб оно работало на него денно и ношно.
Где б я не просыпалась, всегда думаю, что открыв глаза увижу сразу циферблат часов, как это было в Тюильри. Эта весна будет холодной, я замерзаю. Я всегда думал, что легче всего умереть от замерзания... просто засыпаешь.
Я люблю свою смерть: она подарила мне утешение. Я боюсь своей боли: она выжила меня тогда, и продолжает делать это сейчас...
Моя постель пуста. Оттого в ней и холодно. Видишь, мрак, как ты не справедлив ко мне! Ведь ее же нет в самом деле! Ведь нет же ее мягкости, ее ласки, плоти ее, такой теплой и нежной! Губ ее, таких терпких и юных. Боже мой, тогда миром правили большие дети! Злобные и добрые! Их причуды и капризы бросали они к ногам своих Богинь. И я хотела бы быть тогда, и Богиней! Как все переменилось! Как не хватает природы! Какой противно-мокрый дождь, который больше не возвращает мне силы, а забирае их. И как холодно огню...