LiriaDouleur
Сегодня в споре с мамой убедила её очень быстро, а потом задумалась и поняла мгновенно, что в точности скопировала его интонацию, так же нагнулась всем телом, чтобы заглянуть в глаза и внушить... черт побери, и так каждый раз! Непередаваемое ощущение. Вся моя жизнь описывается этим коротким «Быть...», а в промежуток подставляется: Быть Даниэлем Отоем, Быть Константином Хабенским... и вот теперь вот Стайгер.
Больше всего мне нравится смотреть картины из его ретроспективы в оригинале. Слушать этот мелодичный тембр, срывающийся порой на неистовый крик, похожий на всполох пламени. Он и есть пламя. Что бы он не играл. Его смех приятен, его улыбка мгновенно делает лицо по-детски наивным, его слёзы искренни настолько, что хочется обнять его крепко-крепко, сказав по-матерински: «So hush little baby, Don't you cry»(с) — как у его любимого Гершвина. Но нельзя объять необъятное)) Его неизменно много, как бы мало его не было, он просто звучит так ярко, что его нельзя не слышать. Он, такой крупный и броский, в миг становится беззащитным и маленьким, закрываясь от ударов крест-накрест руками, делается похож на свернувшегося ёжика. Его всегда хочешь, ежеминутно. Если бы существовало оружие массового поражения с зарядом, эквивалентным его обаянию, на Земле бы уже не осталось ни души...
Любуюсь ли я?! О да! Я любуюсь человеком, которого я воскрешаю, как будто я сама создаю его. Вчера я дочитала Долматовскую, и моё сердце замерло на её финале: «Ему есть, что сказать своему зрителю, потому у этой книги нет конца...»(с) Я только помыслила, Боже, какая она счастливица... Я отдала бы очень многое за возможность просто обнять этого человека, живого и горячего как комета...
Сегодня вылила все восторги на Эжена (да, посочувствуйте ему))). Он проникся, видимо, это лето пройдет не хуже прошлого)) А мы долго смеялись: в Эжене тоже 1.75 росту, а родился он 13-го, за день до Стайгера... Я всё де продолжаю намекать Эжену, что в нем пропадает актёрский талант: вдруг он решиться...
Больше всего мне нравится смотреть картины из его ретроспективы в оригинале. Слушать этот мелодичный тембр, срывающийся порой на неистовый крик, похожий на всполох пламени. Он и есть пламя. Что бы он не играл. Его смех приятен, его улыбка мгновенно делает лицо по-детски наивным, его слёзы искренни настолько, что хочется обнять его крепко-крепко, сказав по-матерински: «So hush little baby, Don't you cry»(с) — как у его любимого Гершвина. Но нельзя объять необъятное)) Его неизменно много, как бы мало его не было, он просто звучит так ярко, что его нельзя не слышать. Он, такой крупный и броский, в миг становится беззащитным и маленьким, закрываясь от ударов крест-накрест руками, делается похож на свернувшегося ёжика. Его всегда хочешь, ежеминутно. Если бы существовало оружие массового поражения с зарядом, эквивалентным его обаянию, на Земле бы уже не осталось ни души...
Любуюсь ли я?! О да! Я любуюсь человеком, которого я воскрешаю, как будто я сама создаю его. Вчера я дочитала Долматовскую, и моё сердце замерло на её финале: «Ему есть, что сказать своему зрителю, потому у этой книги нет конца...»(с) Я только помыслила, Боже, какая она счастливица... Я отдала бы очень многое за возможность просто обнять этого человека, живого и горячего как комета...
Сегодня вылила все восторги на Эжена (да, посочувствуйте ему))). Он проникся, видимо, это лето пройдет не хуже прошлого)) А мы долго смеялись: в Эжене тоже 1.75 росту, а родился он 13-го, за день до Стайгера... Я всё де продолжаю намекать Эжену, что в нем пропадает актёрский талант: вдруг он решиться...
Долматовская! Галина! Род Стайгер, о нем!!!!! АААААААА!!! Она есть-есть!!! Дело за малым.... ручка и бумажка...
Вышла из метро я на Арбатской, продираясь сквозь толпу. «Будут ли билеты или уже нет?»,— вертелось в голове. Взгляд сам собой упал на «Прагу». «А ведь он однажды обедал именно здесь...»,— подумалось мне. ОН опять сказал тихо-тихо: «Ты действительно этого хочешь?». Новый Арбат тут же растворился, я поморгала, не веря глазам... передо мной горел, ослепительно блистая в розово-желтых лучах ласкового летнего солнца Проспект Калинина... 70-е... Я никогда не знала их, но невозможно было перепутать. Я видела Москву его глазами, гуляла по ней словно впервые. Рядом даже была английская речь: солидные американцы в плащах с зонтами не знали, что мне всё видится в ином свете
